Павел Андреев. Добрый вечер, уважаемые друзья, телезрители, Youtube-слушатели. Я, Павел Андреев, астролог, пригласил в гости медиатехнолога, журналиста, политтехнолога Уралова Семёна. Добро пожаловать.

Семён Уралов. Рад знакомству, рад быть у вас в гостях.

ПА. Первый и единственный интимный вопрос. Некоторые участники втихаря признаются, что сначала сомневались, приходить или нет. Политика, космос, астролог. Вроде же это такие гороскопы для тельцов на неделю? Уж кто сейчас помнит, что это элитарная технология прогнозирования политических процессов? Вы не испугались на подходе?

СУ. Не испугался, конечно же, потому что, во-первых, посмотрел коллег, которые были в гостях. Я посмотрел, как интересно разложили политику вместе с космосом. Это отчасти интеллектуальный вызов — посмотреть, как я смогу. А с другой стороны, в юности у меня был интересный этап. Мой покойный дядя из Новосибирска, Олег Вячеславович Довжук, он меня в своё время очень заинтересовал, с одной стороны, соционикой, а с другой стороны, натальную карту разложить, тогда были первые программы, у меня ещё, помню, был ноутбук Windows XP. Я знаю свою точную дату рождения и время рождения. Давно это было, конечно, 25 лет назад, когда я этим увлекался. Но, тем не менее, мне этот мир всегда был интересен, это уже потом я чуть-чуть разобрался в философии, в основах мировоззрения.

Есть люди с более рациональной картиной мира, а есть люди с иррациональной картиной мира. А есть наследие древних наук, целых направлений. И в данном случае мы имеем дело с целым ответвлением, которое дало направление науки. У меня такой взгляд.

ПА. Полковник Безруков не испугался, и Семён не испугался. Это нас радует, безусловно.

И что касается Windows, да, у всего в этом мире есть исходный код. Мы подглядываем, декомпилируем реальность. Но, к сожалению, не все 145 миллионов нашей замечательной многонациональной страны ещё смотрят «Политику космоса». И подчас даже профессионально подкованные слушатели, участники нашей астрокоалиции пишут всякие невероятные комментарии. Новости начали врываться в уютный обывательский, мещанский мир подозрительно часто. Каким-то образом людям в голову загоняют через различные СМИ идеи параноидальные, так что они прибегают к астрологу по нескольку раз за месяц: «Что? Как? Сбрасывать рубли, убегать из несуществующей экономики, несуществующей страны!»

Мне кажется, даже сейчас набрать [в поисковике] «мобилизация», слово коронное, это будет триггером. Где бы вы порекомендовали брать информацию в сей момент, чтобы с их головами не производили когнитивные войны?

СУ. Я бы для начала порекомендовал не просто брать информацию, а у себя в голове выстроить определённый фильтр, через который любую информацию пропускать. В современном мире информационном, в котором правят маркетологи и маркетинговые технологии, вам нужно настроить свой фильтр на чистоту понимания и отсекать всё лишнее. А информационный поток нужно, как нам древние ещё советовали, разбивать на три составляющие:

на логос, то есть рациональную составляющую;
на этос, то есть нравственную, этическую составляющую;
и пафос, то есть эмоциональную составляющую, которая сопровождает любые политические и общественные процессы.
Ну, эмоции, они же вокруг нас постоянно, они от нас отражаются. Эмоции должны предупреждать о чём-то, в этом их функция. И когда вы в голове себе этот фильтр настроите и будете отсекать пафос, то у вас чистота понимания будет значительно повышаться, вы будете понимать, кто вами хочет манипулировать. Мир станет немного циничнее, будет меньше радости приносить это информационное пространство, потребление информационного продукта. Но зато у вас больше останется времени на себя, потому что основа когнитивных войн — это борьба за ваше внимание. То есть задача — погрузить в информационный пузырь с помощью смартфона и чтобы вы не выходили оттуда. Это новая реальность, это просто нужно разобрать отдельно.

Экономика не просто потребления, экономика цифрового потребления — это когда человек становится зависим от лайка, от репоста, от того, что ему написали. Это состояние, когда человек просыпается в девять утра, а первым делом у него — посмотреть, что, собственно, случилось. Иногда кто-то в шесть подрывается. Что вы первым делаете, когда просыпаетесь? Просто зафиксируйте себе, насколько глубоко вы этим поражены.

И в этом смысле к информации можно подцепить всё что угодно. Принцип такой же, как и у компьютерного вируса. То есть — есть программа, которая вам что-то приносит полезное, но внутри может содержаться что-то, о чём вы и сами можете не знать. А учитывая, какой эмоциональный фон… Ведь когнитивная война в первую очередь о том, как перегрузить человека эмоционально, чтобы он перестал отличать правду от лжи. Как только ты его перегрузил, человек становится истериком, он себя не контролирует. И тогда ему можно загонять любую версию информации. Информации будет минимум, а эмоций будет много.

Как-то так схема работает. Но фильтр нужно настроить себе персонально, потому что политический маркетинг от классического маркетинга не особо отличается. И с начала 90-х, когда мы начали строить «США в плохом климате», я имею в виду модель потребительскую, экономическую, наша медиамашина перестроилась на такой же маркетинг, на такое же впаривание. И политическая медиамашина очень похожа. Фильтр каждому придется самому себе выстраивать.

ПА. Во-первых, подключаем логику. Во-вторых, получаем новости откуда угодно, но не из соцсетей, не из смартфона, потому что это аддиктивные интерфейсы. А смартфон психика встраивает в схему тела, как будто собственное сердце подсказывает, а не ЦИПСОшный канал.

СУ. Третье полушарие мозга.

ПА. Ну, и желательно разные источники.

СУ. Источники, позиции которых ты понимаешь. Когда ты читаешь «Российскую газету», ты понимаешь, что это позиция правительства. Поэтому логичнее ещё почитать ВВС, например. Это позиция британского правительства. А какой смысл потреблять тройное отражение?

Концепция Желязны, которую он описал, Амбера, хаоса, отражений бесконечных, на медиакартину очень похожа. Каждый медиасигнал начинает отражаться. А какой смысл потреблять третье, четвёртое, пятое отражение? Так лучше всё-таки с первоисточником поработать.

ПА. Тройное враньё, как у Бодрийяра в «Симулякрах». То есть это враньё вранья. Симулякр становится символом, оторванным от содержания. И в смартфонах люди живут в виртуальной реальности.

СУ. В пузырях.

ПА. Пугаются рубля, мобилизации. Задают на передачах вопросы: «Что будет с долларом?» Но доллар — тоже как симулякр, как фетиш определённый. Когда условный Трамп начнёт его скурлычивать, ЦИПСО начнёт соответствующую волну пускать.

СУ. Если людьми уже можно управлять через смартфон, чтобы они пошли, подожгли какой-нибудь шкаф релейный, как мы видим, вопрос: это люди или не люди?

Классический пример, который у меня не идёт из головы, — это конечно же убийца [Владлена Татарского] Трепова Дарья. Это что-то большее, чем просто манипуляция. Это может быть какое-то разжижение мозга, я не знаю. Я пока что пытаюсь это понять, но состояние очень похожее…

У меня это давно уже [вызывало интерес]. Я на других примерах наблюдал. Это как подросток, когда он совершает взрослые поступки, но внутри, в голове у него ощущение, что — вот, я же ребёнок, мне за это ничего не будет. Это странные несколько лет есть в жизни у человека, у нормального. Может быть, у меня было советское детство, это быстро прошло. А сейчас, как утверждают многие исследователи, феномен «отложенного взросления» — что можно долго не взрослеть, долго залипать в соцсетях — что он приводит к истории, когда люди превращаются в биодроны.

ПА. К подросткам мы вернёмся, это ещё и вопрос демографии и безотцовщины.

Но всё же когнитивные войны, как астрологу видится, всё-таки у них же есть позитивная конструктивная сторона. И то, что люди должны, по идее, меньше воевать в реальности, если у них происходят в Твиттере битвы, или хотя бы за футбольным матчем. Или хотя бы известный пример: в условной Японии меньше сексуальных преступлений, чем в Иране или в Афганистане, потому что порнография более активная. Подтверждаете ли вы эту гипотезу или эту банальщину такую вульгарную: раз люди более инфантильны, чаще смотрят Твиттер и воюют с помощью лайков, так, может, условные немцы не пойдут с оружием на нас, раз они такие инфантильные?

СУ. Это было бы абсолютно истинное утверждение, если бы всё было без внешних воздействий, всё бы развивалось естественным путем. Так всё общество «золотого миллиарда» сначала, а потом уже всей планеты инфантилизировалось, и так бы происходило.

Но нет. Концепция когнитивных войн с 2017 года вошла в официальную доктрину НАТО, как использовать это в военных целях. Когда стали говорить, что когнитивные войны стали реальностью? После 2010 года, когда большинство жителей крупных городов отдали часть своего знания и понимания смартфону, этому третьему полушарию. Это случилось не так давно, до этого человеку, чтобы выйти в сеть, нужно было [выполнить] отдельный акт. И этот акт выхода в интернет человеку давал отсечку: вот я вышел в интернет. И человек выходил в этот мир, потом гасил, говорил: «отключить» (я помню Windows XP) — и он выходил из мира интернета.

Смартфон, сволочь, что сделал? Он сделал выходы в мир интернета бесконечными. И у нас смешались виртуальность и реальность, кстати, об этом сейчас американские психологи много пишут. Они поняли, что уже у трети молодого поколения (раз мы будем это обсуждать) отклонения именно из-за того, что они воспитаны смартфоном. И поэтому когнитивные войны, действительно, раскрыли бы общество, если бы это не применялось на доктринальном уровне как оружие массового поражения.

С моей точки зрения, на постсоветском пространстве первый раз когнитивные войны были применены на практике — с использованием смартфона — в Белоруссии в 2020 году. Адекватные взрослые люди не могли объяснить, почему они ходят по Минску туда, куда им написал какой-то поц из Варшавы, этот «Нехта». Он говорит: «Идём туда». И 20 тысяч человек почему-то пошли туда. А почему? Потому что их в этот пузырь загоняли на протяжении нескольких лет.

К человеку, когда он становится объектом политической манипуляции с помощью технологий когнитивных войн, очень долго подбираются. Эта иллюзия создается месяцами, годами, важно человека загнать в информационный пузырь, где бы он начал вариться. А когда в обществе люди в определённом настроении, то они могут одобрить и поступок биодрона. Как Украину свели с ума. Люди аплодируют убийствам. Вот 2 мая 2014 года. Там девочки 17-летние, которые разливали бензин по бутылочкам. Почему? Потому что по приколу, потому что игра. Когнитивная война стирает грань [перехода к] убийству. Человек в виртуальном мире проходит убийство сначала в компьютерной игре, в онлайне, делает это много раз.

ПА. Дополненная реальность, Pokemon Go. Оружие.

СУ. А потом он этот шаг проделывает в реальности обычной. Но как показывает опыт, нарушить якорь библейский «не убий» человек может только в состоянии массы. В теории бы хорошо, чтобы всё инфантилизировалось. Но на практике люди вполне конкретные… Об этом много есть исследований натовских. Университет Бордо во Франции напрямую этим занимается. Французы — большие специалисты по мозговедению. Но это наследие, я думаю, ещё и иезуитов и Средних веков.

ПА. Начиналось всё с протестантизма. При том, что всё открыто. Ортега-и-Гассет, «Восстание масс». Прямо: один, два, три, собираем толпу. В XIX веке в 4 раза увеличилось население Европы. Придумаем лозунг — и гоним. А в учебнике по нейрофизиологии, я вспоминаю 2 курс Сеченовки, вот сеть выявления значимости, которая смотрит смартфон, она антагонист, она противодействует всему остальному, более глубинному слою мозга, отвечающему за освоение, осмысление и принятие решений. Когда долго «кап-кап-кап» на ухо, оно в спинной мозг попадает напрямую. Появляется Трепова. Радует, что всё это в открытом доступе и описано, написано и рассказано.

Из ближайшего к нам, то, что мы видели воочию, начиная кто с 2008-го, 2009-го, кто с 2014-го года, это территория бывшей Украинской СССР. И на текущий момент мы имеем дело с тем самым иллюзионом, с той фантасмагорией, параллельной реальностью, где получается нелегитимный президент, нелегитимная рада, страна, уже утратившая территориальную целостность, автономию, ведёт борьбу, войну с братским славянским народом, потому что в тиктоках или где-то ещё канадские и прочие диаспоры пишут месседжи и донатят деньги на дроны, так, чтобы подростки становились покемонами или мавиками.

Технически как это можно остановить и чем это может закончиться? По астрологическим прогнозам, по крайней мере, то, что я видел в конце прошлого года и повторял в этом году, в 2024 году СВО именно как военная операция обязана закончиться и превратиться в контртеррористическую или иную операцию. Почему условным кукловодам, использующим французские технологии, может надоесть кормить и мучить украинцев этим информационным оружием?

СУ. Я исхожу из того, что этот кризис плюс-минус до середины века, до 2050 года. Для меня это кризис разрушения советского пространства. Он начался в 1989 году, и привёл [к превращению] Украинской ССР в постУкраину. Вот я предлагаю рабочее название, как во второй книге у меня, постУкраина.

Это неправильно называть Украиной. В 2014 году Украина закончилась. То, что мы даже на уровне языка продолжаем называть это Украиной, мы тем самым продолжаем жизнь этой химере. В нынешнем виде, после того, как бывшая УССР разложилась, надо описывать это явление в языке Гумилёва. Это химера, подобная Хазарскому каганату.

Химер много существовало в истории. То есть

это некое государственное образование, в котором элита превращает вверенное ей народонаселение чаще всего в золотую монету. Это тоже библейская история.

Я предлагаю — режим, который установился на постУкраине, описывать как биореактор. Проблема в том, что культурные коды были смещены в постсоветское время. И центральной идеей всех постсоветских республик, включая Россию, было как в фильме «Ширли-мырли»: кто быстрее свалит на Запад. И высшие элиты соревновались, у кого будет больше особняк в Лондоне. Элиты помладше — на Лазурном берегу. А лохи соревновались, кто на Кипре, а у кого в Чехии. И это была общая модель для всего постсоветского пространства. Нельзя сказать, что на Украине элиты были плохие, а наши были — патриоты. Нет, это были общие соревнования.

ПА. Голливуд – общий для всех. Око Саурона оттуда светит.

СУ. Конечно. И в этом был смысл, что образовались везде незалежные элиты. В Казахстане свои. В Казахстане элиты готовили по программе «Болашак». Они сами будущих управленцев загоняли в Британию учиться. В Молдавии — свои. Но так получилось, что на Украине, как самой богатой, очень богатой постсоветской республике, ресурсов оказалось настолько много, что этот праздник непослушания очень долго продолжался. А Грузию, например, очень быстро разграбили. И начали образовываться связи внутри СНГ, очень сильно сращивалось.

Фактически Украина — это была пиратская республика на территории постсоветского пространства. Как Россия, но без государства.

До 2014 года этим пользовались все. В Одессе летом на Дерибасовской, на Екатерининской номеров 99 и 77 было больше, чем местных одесских. История с созданием внутреннего безгосударственного офшора была выгодна всем. Но в определённый момент оказалось, что американцы с такого рода офшорами умеют работать лучше.

ПА. Получается,

постсоветское пространство как единое, субъектное не существует по факту, но это и астролог подтверждает, никакой карты СНГ нет.

Была Российская империя, «Боже, царя храни». Был коммунистический прогрессистский гегелевско-марксистский проект на фоне терроризма Ленина, к которому специфический подход у астролога. Потом всё это хозяйство распалось, потому что Рейган хотел с Тэтчер в холодной войне победить, но не мечом, а оралом. И устроили эмиссию доллара, устроили Голливуд, показали советским элитам и простым людям, что есть пепси, жвачка. И поэтому условный Крючков, лидер КГБ, не вывел ни одного бойца на защиту Белого дома. Так, это понятно.

А почему на территории бывшего Украинской ССР получился рейдерский захват с помощью «ока Саурона», через олигархат и прочее, а у нас в России — нет? Хотя вроде те же самые лондоны, те же самые кока-кола, жвачка.

СУ. А чем мы будем считать 1993 год? Я исхожу из того, что это был российский Майдан. Запад поддерживал Ельцина. Верховный Совет считался красно-коричневым, непонятным, с одной стороны, [а с другой стороны], гласом народа. Был раскол на президента и вице-президента. Но самое главное, Запад активно кого поддержал? И после этого какие начались [процессы] у нас? Вся эта приватизация. Кто у нас к власти пришёл после 1993 года? На вершины власти Чубайс вознёсся. Я просто напоминаю, как это было.

ПА. Кто сидел в советниках? С чьих законов кальку мы писали, Конституцию?

СУ. Конечно, конечно. В России нужно тоже частенько таблетки для памяти кушать.

Россия — это страна, которая переварила свой Майдан. В начале нулевых произошла, скажем, контр-контрреволюция, когда институты власти, которые ещё оставались в хиреющем государстве, растаскивали на куски олигархия и Запад.

Я напоминаю, шла война.

А какие были оставшиеся институты? Это был ряд корпораций ещё с советских времён. Газовая, в первую очередь, нефтяной не было, и спецслужбы. Всё, больше ничего не было. Из того, что осталось институционально. Я сейчас не беру культуру, те вещи, которые нас объединяют.

А на Украине этого не было. Ну, не было физически. Откуда? У Украины не было институтов своих спецслужб. Это были филиалы КГБ, так или иначе. Там не было своих госкорпораций. Неизвестно, по какому пути пошла бы Россия, если бы у нас газовую корпорацию в 90-х распилили как нефтянку. У нас нефтянку только потом собрали, в нулевых. А если бы газ точно так же [распилили], как электроэнергетику, нефтянку, вообще неизвестно, удалось ли бы собрать Россию.

У Украины был шанс, если говорить политэкономически — либо сделать металлургическую корпорацию в своё время. Не зятю раздать, Ахметову, Кучма мог бы это сделать в середине 90-х. И второй раз — это сделать зерновой ОПЕК: Россия, Казахстан, Украина. Тогда бы это было до половины мирового рынка зерна, и можно было бы диктовать волю.

Но для этого элиты должны были играть на несколько шагов вперёд. А они мыслили по принципу — и это украинская, к сожалению, местечковость, провинциальность — «нацарювати сто рублів та втекти». Типа, тут я хапнул быстренько и убежал. А что будет на шаг, на два, на три шага вперёд, никого не интересовало. Не связывали себя с этой территорией, в этом был парадокс. Даже такое выражение было: «Наша экономическая родина». То есть, здесь мы зарабатываем, а дети, жёны, любовницы, дачи, они все где-то там.

ПА. Лазурка или Лондон.

СУ. У каждого по своему кошельку, да.

Очень важно смотреть на постсоветское пространство в районе нулевых. Конец 90-х — начало нулевых. Где-то процессы демонтажа государственности продолжались, а где-то, наоборот, началось восстановление государственности, с опорой на определённые институты. В нашем случае это была энергетика в широком смысле этого слова и спецслужбы.

С чего началось? Олигархию где в первую очередь зачистили? В телевизоре, то есть в пропаганде. Первым делом отжали…

ПА. Гусинский?

СУ. Гусинский, Березовский, да.

Потом нефтянку у кого-то выкупили, у кого-то забрали. Получилась ещё одна государственная энергетическая корпорация. Это краткая история нашего последнего 20-летия.

А что происходит на Украине? На Украине никакая государственность не восстанавливается. Там, наоборот, в начале нулевых всё усугубляется. В этом смысле наши пути разошлись. Там в 2004 году [произошёл] первый удар по государственности и захват власти частью прозападных кланов. Потом — десятилетие мягкой гражданской войны между оранжевыми и бело-синими, Ющенко, Янукович, но это просто фамилии, это не имеет значения. Это был уже раскол гражданский. И 2014 год — это переход гражданской войны в открытую фазу. Всё, началась гражданская война.

ПА. Но их массовое [сознание] захватили предельно грамотные товарищи с британскими и американскими корнями. Здесь у астролога есть гипотеза относительно нашей страны, а именно: разногласия внутри американских кланов и их тёрки с британцами не позволили взять и раздербанить нас на куски. Отсюда политика Клинтона и т. д. Но ещё один момент всё-таки, по массовому сознанию Яндекс, ВКонтакте — пусть с оговорками нидерландскими, но очаги суверенного интернета.

Отсюда вопрос по Youtube и иным соцсетям. Как вам представляется идея создать суверенный интернет БРИКС и полностью изолироваться от внешнего мира? Надо ли это? Отключить ли Youtube средствами Минкомсвязи? Или не надо, и у нас и так всё окей и суверенно в контексте когнитивной войны?

СУ. Через профдеформацию глянем. Я смотрю через профдеформацию на когнитивные войны с третьей стороны. Я исхожу из того, что социальные сети востребованы каждой мировой культурой. У нас не так много мировых культур. Индоевропейских культур несколько, включая нашу. Отдельно есть Китай, Индия, мировые языки ООН. Так как основой мировой культуры является мировой язык и, соответственно, мышление, особый тип мышления, то он тяготеет к своим культурным продуктам.

Истории с китайскими мессенджерами, создание китайского облака цифровых технологий, даже их приложения нарисованы немного по-другому. По-другому всё это у них устроено, по-другому они видят мир. Это связано с языком, язык отражаети картинки, которые мы видим, и рисует картинки.

Это благо, что мы являемся цивилизацией с живым мировым языком. Именно здесь секрет когнитивной войны, нас так или иначе ловят через язык. Люди повторяют глупости какие-то и думают, что это на них никак не отражается. Очень даже отражается. Феномен самооблучения пропагандой — это в когнитивной войне первая история. Ты с такими же дураками посидел в инфопузыре, написал гневных дурацких комментариев — и сам себя убедил. То, какой у тебя язык, как ты его используешь, так ты в когнитивной войне и выживешь.

Наш русский язык – это не просто наше преимущество. Это то, благодаря чему, я считаю, мы выгребем из этого всего.

ПА. К слову, про когнитивную войну. Она, например, в астрологическом приближении через нашу оптику просматривается не только на украинском и постукраинском пространстве, но и чуть ли не везде в мире. Открываем карту Карла III. Опять же, это собирательная, понятно, личность. Это руководитель спецслужбы британской, у которого нет паспорта и про чьи приключения снимают джеймсов бондов, где можно приехать в любую точку мира, убить кого угодно и быть при этом королем. Смотрим на его карту, видим: удачная спецоперация, формула. И начинается: больница в секторе Газа, «Крокус» у нас, пейджеры взрываются. А потом начинается примирение, какая-то гармония. А когда примирение на Ближнем Востоке, у Карла в карте проблемы, а у условного Байдена — маленькая, но победа.

На Байдена нажимаем — и в мире, ну хоть где-то, как-то спокойнее, а на Карла нажимаем, на эту кнопку, — в мире начинается шухер. Вот по когнитивной войне, которая нас ожидает сейчас, уже ближе к 4 ноября, то, что вы видите, то, что вы понимаете и чувствуете, — мозг американцам же промывают похлеще, чем нам, — с 80% вероятностью победит Трамп. Дадут ли ему править те, кто держит сейчас все рычаги от всего мира? Мы понимаем, что BlackRock, Виктория Нуланд и Камала – это одни и те же сотрудники.

СУ. Я как политтехнолог смотрю. В модели выборов второго тура до самого последнего момента нет гарантии, что победит тот или другой, потому что модель второго тура – это всегда соревнования антирейтингов. И всегда может что-то произойти в последнюю, например, неделю, когда антирейтинг зашкалит.

По поводу того, как они [действуют]. Они, в первую очередь, на своём народе натренировались. Вся модель их двухтуровая – это и есть модель «зрада и перемога». Они загоняют людей в состояние, чтобы часть верила в то, что «Трамп придёт, порядок наведёт», но это же иллюзия. А другая часть испытывает иные иллюзии.

Когнитивные войны – это про создание массовых иллюзий.

ПА. А с точки зрения профдеформации, что при любом раскладе, написанном в карте Америки, в той или иной форме вспыхивает гражданская война, грядущие выборы – это точно не выборы. И так или иначе Трампу придётся уж если не отменять доллар, то половинить уровень жизни американцев. Иначе, чисто по математическим показателям, они не вывозят ни долг, ни производство. Просто ходить по городам будет невозможно.

Какой приём на месте, предположим, Трампа или его какого-то важного функционера вы бы применили, чтобы рассказать американцам: «Теперь вы живёте в два раза беднее», чтобы они не подняли на вилы всю Америку и весь мир?

СУ. Всегда внешний враг нужен. Для того чтобы это прокатило влёгкую, незаметно, всегда нужен какой-то внешний враг. «Хтось зʼїв наше сало» [(укр.) — «кто-то съел наше сало»]. Кто-то должен… Некий «москаль зʼїв наше сало» [(укр.) — «москаль съел наше сало»].

ПА. Но в Путина, мне кажется, они уж не верят, не такой уж он и страшный.

СУ. В Путина — страшилка не работает. Я думаю, что Трамп будет, как мы видели в прошлый раз, разгонять больше китайскую угрозу. Но — вопрос, где он может провести какую-то линию, назначить кого врагом. Это сложно. Мы уже подписали всеобъемлющий союзнический договор с Кореей. Она уже в этом смысле под нашим зонтиком. С Китаем – нет. Я думаю, что он будет вынужден начинать социальные реформы, если он хочет победить. То есть наступление на внутреннюю олигархию. Каким образом, не знаю. Но надо что-то с медиа делать. Мы увидели, как он с помощью Илона Маска попытался подвинуть немного влияние медиамагнатов, которые сформировались за сто лет. Там всё оккупировано, и соцсети оккупированы. Ну вот, у него получилось.

Мне кажется, что Трамп действует как классический рейдер. Он же специфический капиталист рейдерского типа. Он какую-то операцию продумывает и наваливается со своими бандами. У него — принцип банды, яркие личности.

Я думаю, что

Трамп – это только лишь один из этапов кризиса США. Страна слишком большая, слишком системная. Там очень много государственных институтов, которые выросли. За один срок не может всё разрушиться. Это длинные будут процессы.

ПА. Моя версия, что воевать он будет с Британией, но хитро, назвав их международными банкирами, что он периодически делает. И здесь же мы переведем пас — и наш фокус на Великобританию, на владычицу морей, на вотчину моего любимца Карла, который по давнишнему моему прогнозу долго не проживёт, и взойдёт на престол принц Уильям очень-очень скоро, гораздо быстрее, чем нам всем кажется.

Вопрос риторический. Допустим, в Британии с институтами тоже все неплохо, очень специфическая демократия. И люди, которые столетиями управляют массами. Откуда привели и фашизм, и упомянутый Чубайс — всё это вскормлено, вместе с Соросом. Но. Зачем они устроили условный гадюшник у себя в стране с мигрантами, с уже текущей гражданской войной, с этими странными процессами деиндустриализации? Мало кто помнит машину Rover. Может, сейчас и Range Rover забудут. Они что, все в Сингапур мечтают убежать и этот остров запустить как какой-то чумной барак?

СУ. Я не думаю, что они мыслят сейчас категориями национальных государств, скорее, городов, которые являются ключевыми. И в этом смысле от глобализации пострадали и сами авторы глобализации. В случае с Британией вопрос всегда был в чём? Кто на этот остров будет привозить ценности, которые они будут превращать в добавленную стоимость? Если 500 лет это было основано на технологиях, то последние 100 лет это основано на финансах, на финтехе, потому что производство всё больше и больше растекалось из Британии, сначала в США и дальше по всему миру. Всё, что у них осталось, это школа дипломатии (или интриг, [если] вещи своими именами называть), которая основана на очень глубинной работе с элитами, они большие специалисты по работе с элитами.

Что у них ещё осталось? Спецслужбы с огромным опытом (столетиями) устройства переворотов и колониального управления. У них был особый опыт управления инокультурными элитами на стыке спецслужб и корпораций.

Имидж на них работает. Почему-то богатые люди продолжают в город с мерзким климатом увозить свои деньги и своих детей.

Не знаю, почему.

ПА. Значит, сами себе наступили на хвост. Посмотрим, к чему эта ОПГ в конце концов придёт. Но последствия деятельности ОПГ — условной Венеции, Ост-Индии, сефардов, Карла (для астролога это одна шайка) — видны в наших краях. А именно, если мы возьмём средний город, даже село, где люди ближе к природе, моя любимая алтайская деревня, о которой я упоминаю, когнитивная война влияет на неё гораздо слабее.

Вот, все бегали с Телеграмчиком: «Там написали про мобилизацию, рубль сбрасываем!» Но всё-таки это происходит пореже. Психика покрепче, оффлайна побольше, социальные связи.

СУ. Среда другая.

ПА. Среда другая. Но если мы берём крупный город, особенно юное поколение, вбрасываем нарратив, один из любимейших — с чужаками, которые придут на нашу территорию из условного Таджикистана и взорвут наш очередной «Крокус». А [при этом] не можем без чужаков, потому что мы сами депопулируем.

Как бы вы как медиатехнолог разрывали этот порочный круг? Что же нам сделать? Налог на бездетность влепить, как предлагает генерал Гурулёв? Или все-таки приветствовать такой трансгуманизм и глобализм?

СУ. Я бы начал с налога на безумие, на безумные инициативы, особенно если они повышают тревожность в обществе.

ПА. Это окошко Овертона. Вряд ли он сам прямо взял и ляпнул.

СУ. Это результат того, что у нас те, кому положено заниматься политикой, не разделяют общество и государство. Сейчас на авансцену выходит поколение, рождённое 90-ми. Оно вообще размножаться не хочет, потому что выросло в условиях, когда видело загнанных родителей, за исключением порядка 7-8%, которые вписались в рынок, как статистика нам говорит. Остальные массы в 90-е — это был один из самых крупных шоков, когда наши города начали распахивать огороды, чтобы что-то выращивать. Когда люди непонятно зачем ходили на работу пару лет, потому что не могли не ходить. Поколение рождённых в эти годы — это контуженное поколение, которое пережило двойную нищету. Причём увидело нищету родителей, у части общества, которая не заслуживала это.

Теперь мы ещё имеем западную культуру, которая к нам приходит на протяжении 30 лет. Она про самореализацию. А ребёнок, извините меня, — это серьёзная работа над собой. Это куча времени, куча усилий. Это график совершенно иной. Это иной ритм жизни. А если он ещё и в мегаполисе, где нет бабушки и дедушки, которые подстрахуют, это вообще капец. Это умножающиеся расходы, расходы, расходы.

И третий фактор – это наши города-человейники, особенно новые районы, где выжить сложно. Как среднестатистический москвич проводит время? Он едет какое-то время на работу, потом напряжённо работает, потом едет назад. И проводит время только вокруг своего человейника. Ну, на выходных куда-то выскакивает.

Screenshot 2024 11 12 at 18.04.25
Нам что-то с городами нужно делать. Нужно, чтобы в городах возникали крепкие социальные связи, чтобы соседи знали друг друга, чтобы проводили там время.

ПА. Архитектура человейника – это паноптикум Фуко. Там только из окна можно выбрасываться.

СУ. Разлагается патриархальная семья всё больше и больше, крепкие социальные связи, когда бабушка [воспитывает внуков]. Еще через одно поколение, то есть прабабушка, этой связи уже нет. А 50 лет назад это было нормально.

Город как среда экономическая перестраивается под одного человека. И всё, семья [уходит]. Человек — существо биосоциальное. У нас есть два начала. Как только у нас биологического начала, то есть наших родственников, становится мало на уровне социальных связей, они над нами не довлеют… Знаменитый этот мемчик «Часики-то тикают» откуда?

Screenshot 2024 11 12 at 15.57.13
Это воображаемые родители говорят воображаемой барышне. Но когда нет того, кто скажет, что часики-то тикают, они уже и не тикают. Мы сами обрубили в мегаполисах крепкие социальные связи. А они выполняли функцию внешней совести. Если тебе не скажут родители или брат, или дядя — честно, открыто — ты себе будешь врать. А так ты поехал в супермаркет, потратил денег, потребительский голод удовлетворил — можно ещё поврать себе о чём-нибудь. Какие проблемы?

ПА. И социальная ткань из иерархий семейных превращается в разведённых женщин с детьми. Потом — рынок дейтинга, отчимы. Ну, и чисто астрологически есть такой объект, «солнышко», связанное с самоценкой, с личностью, со внутренней опорой. Берётся в 3-5 лет, и на протяжении 10 лет до подросткового возраста — от отца. Сын или дочь сильного отца не может быть объектом когнитивной войны, это невозможно. Внутри будет опора: «моё — не моё», «правда — неправда». На уровне софт-скилла.

СУ. «Что такое хорошо и что такое плохо».

ПА. Этот человек не побежит брать кредит, не будет каждый год покупать айфон. Если ему в Телеграмчике пишут: «Бросай всё, убегай в Польшу», такой человек не побежит, потому что у него будет некий водитель ритмов.

Получается, несчастье и глупость соединяются со злым умыслом англосаксов, потому что именно эти дети слабых отцов, ещё хрущевских и горбачевских алкоголиков, продали СССР. И сейчас эти же дети из 90-х особо-то не собираются рожать.

СУ. Часть не собирается рожать, а часть уже воспроизвели подобных себе.

ПА. В ваших замечательных книгах «ПостУкраина», «Украинская трагедия» вы много исследовали украинские вопросы, близкие и нам, и вам. То, что мы прожили кожей, буквально. Для наших зрителей, которые ещё не избавились от дофаминовой интоксикации, которые, может, не осилят, в формате тезисов, условных трёх пунктиков, могли бы вы дать свою оценку, чем закончится текущий когнитивный военный кризис на постукраинской территории?

СУ. Во-первых, нужно украинский кризис осознать как трагедию, тогда будет понимание, как из неё выйти. Как учили нас древние, подлинным выходом из трагедии является катарсис. К нему нужно готовиться. И у тех людей, которые сейчас облучены и находятся под воздействием, после катарсиса будет новый взгляд: «А що це було?» [(укр.) — «а что это было?»] Это будут как у нас внутри, так и внутри постУкраины, так и за рубежом, наши уехавшие. Катарсис будет неизбежен. И тут нам нужно бороться за здравомыслие внутри нашего общества.

И вся постУкраина — это теперь наша проблема. Вопрос государственности на территории постУкраины — это проблема России. Вся постУкраина будет состоять из трёх частей. Какая-то часть — это будет Российская Федерация. Какая-то часть — это будет союзное России государство, по типу Белоруссии современной. А какая-то часть будет нейтральная, с постоянной попыткой скатиться во враждебное.

И тут у России должно быть три типа политики по отношению к этим трём типам субъектов. Американцы видят свою стратегию как афганизацию Украины. То есть их цель, чтобы эта война была очень долгой и чтобы выросло поколение тех, кто потеряет своих отцов, братьев, родственников. И перенаправить с помощью технологии когнитивной войны всю ненависть на Россию.

Бандеровщина, когда мы пришли в 1944 году второй раз на Западную Украину, была в трёх областях. Ну хорошо, на Волыни ещё — в пяти. Теперь явления, аналогичные бандеровщине, будут на территории 25 областей. А Российская Федерация, на секундочку — это меньше, чем Советский Союз в 1944 году.

После того как закончится активная военная фаза, в украинской трагедии начнётся самое главное. Начнётся этап умиротворения общества. И наша задача, чтобы те люди, которые в этом обществе проросли, у них уже пошли видоизменения в башке, чтобы они не стали биодронами, чтобы они не стали нашими извечными врагами.

Сколько на это уйдет времени, я не знаю. Недавно вернулся, был в Херсонской области, в Запорожской. Мы с коллегами общались. Там сейчас много с Кубани, из Краснодара управленцев, министр молодёжи из Астрахани. То есть люди из разных регионов. Мы рассуждали с коллегами. И пришли к мысли, что нужно проучить [два поколения детей,] два раза с 1 по 10 класс. Одного раза будет недостаточно. И только тогда будет подлинное умиротворение общества. Государство наведёт там порядок, я не сомневаюсь. Я часто бываю, смотрю. А вот умиротворение общества – это более широкие задачи, которые зависят и от нас с вами.

ПА. Остаётся надеяться, что те здравые (а большинство-то участков нашего сознания здравые, поэтому мы не скатились в эти дебри трансгуманизма и глобализма), что эти участки расползутся шире и сформируют некое адекватное целое. Пусть это не СССР 2.0 и не Российская империя 2.0, но адекватное свободное государство.

СУ. Что-то новое.

ПА. Что-то новое. С этой верой будем смотреть в будущее, в том числе с помощью астрологии и нашей передачи «Политика космоса».